Жар небес - Страница 91


К оглавлению

91

— Могла бы позвонить. Я бы подъехал на место.

— Возможно. Но после твоей операции я пыталась избавить тебя от повседневных деловых проблем.

— Больше мне таких услуг не оказывай. Не желаю быть отстраненным. Когда в ящик положат, тогда надолго буду изолирован. Только не надо раньше времени меня хоронить.

Шейла с большим трудом заставила себя промолчать и воздержаться от комментариев. Словно катехизис, мысленно перечислила все доводы, опровергающие его несправедливые выпады. Нельзя было выводить его из себя или огорчать. Любой взрыв эмоций был опасен, если не смертелен. Когда задевали его чувство гордости, он впадал в депрессию, начинал сам себе противоречить.

Стараясь говорить спокойно, она сказала:

— Ну, раз ты чувствуешь себя более окрепшим, я буду с тобой консультироваться по деловым вопросам. Я этого не делала, только чтобы поберечь твое здоровье.

— Ерунда все это. — Он ткнул в ее сторону указательным пальцем. — Ты со мной не советовалась потому, что предпочла иметь дело с Кэшем. — На виске у него запульсировала жилка. Оба этого не замечали. — Что, и в койке с ним обсуждаете дела лесопилки?

Шейла виновато съежилась, на мгновение задержала дыхание. Потом естественная защитная реакция взяла верх. Она подняла голову и смело встретила взгляд отца.

— Я взрослая женщина и обсуждать с тобой свою личную жизнь не собираюсь.

Он стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

— Мы не о твоей личной жизни толкуем. Ты стала вроде своей сестрицы. Та нам голову морочила насчет Хоуэла. Ты целых шесть лет сожительствовала с «голубым». С какой стати мне теперь беспокоиться, с кем ты там трахаешься? Мне на это плевать!

— Ну тогда чего ты на меня кричишь? Он приблизил к ней лицо:

— А потому, что теперь ты делишь койку с Кэшем Будро.

— Ну и какая разница?

— Большая. Он слишком близок к моему бизнесу, к моему дому. Твой роман с ним влияет на все, ради чего я надрывался всю жизнь.

— Каким образом?

— А таким. Этот акадский ублюдок… Шейла вскочила с кресла и, наклонившись над ним, закричала:

— Не смей его так называть! Он не виноват, что незаконнорожденный Коттон откинулся в кресле и поднял на нее взгляд.

— Боже милостивый! — воскликнул он с удивлением. — Да ты влюбилась в него!

Лицо ее стало бесстрастным. Она еще несколько мгновений смотрела на отца, потом повернулась к нему спиной, опершись обеими руками о спинку своего кресла.

Коттон еще не закончил выяснения отношений с ней. Он выпрямился и подвинулся к краю кресла.

— И ты осмеливаешься выгораживать этого человека передо мной. Передо мной! — Он стукнул себя кулаком в грудь. Удар отразился болью в еще не долеченном сердце, но он был слишком разгневан, чтобы замечать это. — Надо ж, как тебя угораздило. Влюбиться в такого бабника, как Кэш Будро!

Она снова резко обернулась к нему:

— А почему бы и нет? Ты-то его мать тоже любил. Оба с такой яростью смотрели друг другу в глаза, что долго это не могло продолжаться. Одновременно опустили взгляд.

— Значит, ты в курсе, — сказал Коттон после долгой паузы.

— Да.

— И давно?

— Недавно.

— Он сказал?

— Нет. Трисия. Он вздохнул.

— А какого черта, собственно? Я даже удивляюсь, что ты об этом не знала. Весь приход знал. — Коттон расколол еще один пекан, взял кусочек мякоти и подсунул любопытной белочке. — Я много лет сожительствовал с Моникой.

— Да.

— И сделал бы это снова. — Отец и дочь посмотрели друг другу в глаза. — Даже если бы мне пришлось вечно гореть в аду, я бы все равно любил Монику. — Снова откинувшись в кресле, он положил затылок на спинку и посмотрел вверх. — Мэйси не была… не была горячей женщиной, Шейла. Для нее страсть означала всего лишь потерю самообладания. Не способна она была на сильные чувства.

— А Моника Будро была способна?

На его бледных губах появилась тень улыбки.

— О да. — Он вздохнул. — Еще как! Она все делала со страстью — смеялась, презирала, любила. — Взгляд его стал отрешенным, словно он всматривался в глубь своих воспоминаний, видя там более счастливые времена. — Она была очень красивой женщиной.

Шейлу удивило непривычное выражение его лица. Оно никогда еще не было таким мягким. Эта уязвимость до глубины души тронула Шейлу.

— Вот! А я думаю, что Кэш очень красивый мужчина.

Лицо Коттона мгновенно изменилось, стало злым и безобразным, улыбка исчезла, уголки губ опустились в презрительной гримасе.

— Я смотрю, крепко он тебя обработал, верно? Но ведь ты ему не доверяешь?

— Он для меня был находкой. Да, приходится зависеть от него. Он самый опытный и толковый знаток леса. Все так говорят.

— Да знаю я, черт его дери! — прорычал Коттон. — Мне тоже приходится зависеть от его профессиональных оценок, но я к нему в постель не лезу. Я к нему спиной не поворачиваюсь, чтобы он нож не всадил мне под лопатку.

— Кэш вовсе не такой, — сказала она, желая в глубине души, чтобы это было правдой.

— Не такой? А когда он тебе рассказывал про Монику и меня, о своих угрозах не упоминал?

— Угрозах?

— А! Вижу, не упоминал.

— Я знаю, что у вас с ним было несколько яростных стычек. Одна произошла в ту ночь, когда он привез меня домой с пруда Тибодо. Помнишь? Сразу вскоре после того, как умерла мама.

— Помню, — настороженно признал он.

— Кэш мне тогда помог. Он был единственным, кто не накачивал меня пивом в тот вечер. А ты несправедливо обвинил его во всем.

— Кэш никогда ничего не делает по доброте сердечной. Может, он и не спаивал тебя, но не заблуждайся относительно того, что он заботился о твоем состоянии.

91