Жар небес - Страница 88

— Что ты сказал?

— Джигер завел себе новое домашнее животное — гремучую змею. Говорят, жуткая тварь. Он уже чуть ли не деньги стал брать за просмотр. Хочешь — заглянем по пути?

— Да ну, ты шутишь. Если это юмор, то довольно неудачный. С ним я никаких дел иметь не желаю. Разве что в суд подать за нападение на Гейлу… К тому же скорей всего в сегодняшнем происшествии он тоже замешан.

— Я так и подумал.

Он остановил грузовичок на некотором расстоянии от виллы.

— Все. Не хочу доводить Коттона до инфаркта своим появлением, — сказал он не без горечи.

— А сегодня утром подкатил к самым воротам.

— Сегодня — особый случай. Это даже Коттон понял бы и простил.

— Простил и проявил больше понимания, чем тогда, когда ты подвез его любимое невинное дитя до дома?

Он коротко засмеялся:

— Вот это я готов отрицать хоть до второго пришествия. Он всегда будет считать, что именно я напоил тебя в тот вечер у озера. Наверное, он думает, что я тогда позволил себе и сексуальные вольности.

— Но ты этого и не оспаривал. Его улыбка мгновенно исчезла. Глаза уставились на нее, как лазер в мишень:

— Что ты сказала?

Видно, та ночь крепко задела его за живое. Ей захотелось оставить эту тему немедленно, но, с другой стороны, охота была раз и навсегда поставить точки над «i», разгадать наконец загадку.

— Я говорю, что не по этому ли поводу у вас с папой вышел скандал в тот вечер.

— Откуда тебе известно, по какому поводу мы с ним поругались?

— Слышала, как вы кричали друг на друга.

Он долго молча смотрел ей в глаза, потом сказал:

— Вот как? Тогда скажи мне, по поводу чего мы с ним сцепились?

— Не помню. — У нее между бровями появились две морщинки: напрягла память. — Слишком пьяной была. Но помню, как вы друг на друга набросились. Видимо, спор был о чем-то важном. Не по поводу Моники?

— Но это же было, дай бог памяти, лет десять назад. — Он обмяк за рулем и прикрыл рот ладонью, глядя в темноту. — Забыл, насчет чего мы там перегрызлись.

— Ты врешь, — тихо сказала Шейла. Он обернулся к ней. — Все ты помнишь. И ваш спор с отцом до сих пор остается неразрешенным. Верно?

Кэш не ответил и отвернулся.

— Ладно, черт с ним, — пробормотала Шейла. Какие-то их личные дела. Ну и пусть так и остается.

Слишком она устала, чтобы бередить сейчас старые раны. — Спасибо тебе за все, что ты сегодня сделал. Пока.

Шейла нажала на дверцу плечом: сомневалась, хватит ли сил открыть ее рукой. Опустив ноги наружу, она сбросила туфли. Прохладная чистая трава так приятно охладила ноги, сразу действуя успокаивающе.

Держась в тени деревьев, Шейла направилась к дому. Малиновый закат освещал белые стены Бель-Тэр, придавая им таинственный вид. Окна светились расплавленным золотом. Бугенвиллея, карабкавшаяся под крышу на углу дома вдоль крайней колонны, отяжелела от цветов.

Внезапно у Шейлы защемило сердце от любви к родному дому. Даже дыхание перехватило. Физическое и умственное переутомление вылилось в эмоции. Она обняла ветвь дуба, росшую на уровне груди, и смотрела на дом, который так любила и который почему-то казался таким недосягаемым.

Она знала, что Кэш находится рядом, еще до того, как он прикоснулся к ней. Подошел сзади и обнял за шею.

— Что тебя нынче тревожит, мисс Шейла?

— Ты ублюдок.

— Всегда им был.

— Нет, это не имеет отношения к обстоятельствам твоего рождения. Я имею в виду лично тебя, твое поведение, то, как ты обращаешься с другими людьми.

— А именно — с тобой?

— Согласись, то, что ты мне наговорил сегодня утром, было грубостью, совершенно ничем не спровоцированной и просто бессовестной.

— Я думал, что мы уже помирились. Она нетерпеливо пожала плечами:

— Мне от тебя не нужно цветочков и объяснений в любви, Кэш, но хоть чуточку доброты.

— Это вряд ли.

Она опустила голову, словно признавая собственное поражение.

— Ни сантиметра не уступишь, верно? Никогда!

Никогда ничего не отдаешь.

— Верно, никогда.

Ей бы следовало тотчас уйти от него, но она не могла заставить свои ноги двигаться, тем более когда он стоял рядом, словно колонна, о которую можно было опереться. Ей нужно было плечо, на котором она могла бы поплакаться. И он был рядом с ней — единственный человек, который, кроме отца, понял бы ее чувства.

— Я боюсь, Кэш.

— Чего?

— Потерять Бель-Тэр.

Его большие пальцы начали массировать ей затылок, снимая напряжение.

— Ты делаешь все, чтобы этого не произошло.

— И тем не менее все может быть, невзирая на усилия с моей стороны. — Она склонила голову набок. Он принялся массировать ключицы. — Предпринимаю один шаг, а меня пинком отбрасывают на два назад.

— Но ты же вот-вот завершишь сделку, которая вычеркнет «Крэндол Логинг» из черного списка, и угроза для Бель-Тэр исчезнет. Чего же ты боишься?

— Неудачи. Если мы действительно не доставим весь лес в срок, тогда то, что мы уже отправили, не зачтется. Эта последняя неделя — решающая. Мой враг это отлично понимает. — Она глубоко вздохнула и стиснула кулак. — Кто он? И что у него еще припасено против меня?

— Может быть, и ничего. Может, он хочет напакостить только Коттону.

— Это одно и то же.

— Навредить Коттону — значит навредить тебе?

— Да. Я люблю его. Если бы он был моим настоящим отцом, я не смогла бы любить его больше. Возможно, я понимаю, почему ему так дорого это место. Ведь он тоже прибыл сюда чужаком. Он должен был доказать, что достоин Бель-Тэр.

Кэш промолчал, но его сильные пальцы продолжали снимать ее напряжение и уныние. Массаж развязал ей и язык.